Этот текст опубликован до 24 февраля 2022 года.

По просьбе сверхновой редакторы телеграм-канала Taste the Waste составили подробный гид по вселенной соларпанка. Из этого материала можно узнать, как жанр появился, чем отличается от киберпанка и как он связан с продуктивным и оптимистичным мышлением о будущем.

Пока мы смотрели в кино, как наша планета погибает по «естественным» причинам, следуя тысячелетним предсказаниям майя, ученые все громче говорили об антропогенных факторах глобального потепления. С начала нулевых экологический кризис вошел в повестку дня: сперва в форме нового жанра фильма-катастрофы, а после — горячей политической проблемы. В 2010-е образы экологичного будущего начали производить коллективно и в новых медиаформатах. Бум микроблогов и форумов разорвал нарратив традиционных медиа, которые формировали однобокую апокалиптическую картину и призывали нас смириться с кризисами. Так, поначалу свободная от цензуры (хотя и не доступная всем одинаково) инфраструктура интернета открыла возможность для альтернативы новостному мейнстриму о неизбежном исчерпании ресурсов, повестке безнадежности и конца света. Одним из таких новых жанров стал соларпанк, вобравший в себя литературу, музыку, мемы и аниме и представляющий сценарии о лучшем будущем, которое мы можем себе вообразить.

Тревогу, связанную с климатической угрозой, и беспокойство за будущее жизни на Земле психологи описывают термином «экотревожность». Этот термин вошел в обиход в 2017 году. В том же году поисковые запросы со словом «соларпанк» увеличились в восемь раз по сравнению с 2014 годом, по данным сервиса Google Trends. Сытые экотревогой интернет-юзеры образовали коммьюнити — так соларпанк родился в арт-блогах Tumblr, Pinterest и Reddit. Все началось с изображений экофутуристичной архитектуры, плодовитых лесосадов и апсайкл-хендмейда. Вскоре в сети появились несколько похожих манифестов, а также независимых медиа, таких как Solarpunk Anarchist (авторы трансформировали блог в телеграм-канал) и веткана децентрализанной платформе Mastodon (позиционируется как этичная альтернатива твиттеру).

Вдохновением для некоторых принципов соларпанка послужили антикапиталистические протесты Occupy. Дух самоорганизации и консенсуса на захваченных площадях и парках слился с эстетикой утопающих в зелени обломков цивилизаций, «освобожденных» от нее, как это видится в оптике жанра.
Для соларпанка характерны анархические идеи и формы сопротивления и стремление к экологической устойчивости. Его сторонники предлагают отвергнуть формальную санкцию на лучшее будущее от политиков, которые обещают нам своевременное спасение и убеждают, что все наши беды — под их контролем (нарочито двусмысленно?). Это новый разговор о политическом измерении постапокалиптической эстетики, в которой не нужно ждать помощь от кого-то, кроме самих себя. 

Соларпанк как литературный жанр

«Элегантность ар-нуво и природность пермакультуры» — так резюмирует сущность концепции преподавательница и ученая Алиса Халл в статье о соларпанке в литературе. Размышления о том, как может выглядеть гармоничное общество, или скорее сеть, или конфедерация сообществ/миров, наследуют спекулятивной литературе1 — одновременно утопической фантастике и радикальным экологическим теориям. Художественное разнообразие жанра начинается в sci-fi и продолжается философским корпусом. Один из гидов по соларпанку сочетает в себе отсылки к другим -панкам, экофутуризму и социалистическим трудам.

Автор_ки, которых можно отнести к протосоларпанковским, — Урсула ле Гуин, Октавия Батлер, Эрнест Калленбах и Ким Стэнли Робинсон а также ряд других, не менее интересных авторов. В их текстах сплетаются анархизм, экофутуризм и представления альтернатив капиталистическому обществу. Так, ле Гуин рисует анархистское общество в романе «Обделенные», а Робинсон включает экологическую проблематику во многие свои книги — от ранней марсианской трилогии до последней «Ministry for the Future». 

Крупных романов в жанре соларпанка пока нет — по крайне мере, мы не знаем ни одного автора, который бы описал свое произведение этим термином. По сути, крупная форма идет вразрез с ценностями жанра. Гораздо более органичными является формат сборника — насыщенный, как и сам жанр. Например, рассказы и сказки собраны в The Weight of Light, Optopia и Ecopunk!. Кроме того, поэма Sunvault, рассказ bolo-bolo и зин Biocentric Anarchy посвящены теоретическим представлениям об утопии и тому, как мы можем ее приблизить.

В одном сборнике можно найти совершенно разные описания будущего, и это не изъян молодого жанра, а его определяющая характеристика.

Соларпанк отказывается от единого исторического нарратива в пользу «незначительных», фрагментарных, личных историй жителей описываемого будущего. Роман тяготеет к единству действия и масштабности: личные истории, разные в различных уголках планеты, остаются в тени истории «о человечестве и человечности вообще», в отличие от красочно описанных субъективных опытов в малых литературных формах. По этой причине роман со сложной структурой «Ministry for the Future», где постоянно вводятся новые персонажи, гораздо ближе к соларпанку, чем «Дюна» Фрэнка Герберта, тоже часто фигурирующая в тематических подборках как «классика» жанра. 

Частично идеи соларпанка вдохновлены трудами социального критика Мюррея Букчина и разработанной им социальной экологии. Букчин считал, что невозможно улучшить состояние окружающей среды, не изменив социальный организм. В одном из своих эссе — «К освободительным технологиям» — он рассуждает об утопических и революционных проектах, которые возможны благодаря развитию технологий, и указывает, что существующая технология не освободила, как ожидалось, а принудила человека к еще большему объему труда. В противовес такому раскладу Букчин представляет «технологию для жизни» как вспомогательный инструмент творческой самореализации человека и минимизации «неблагодарного» труда. Нельзя отрицать, что технопозитивизм2 соларпанка во многом был вдохновлен верой в освободительный потенциал технологий.

Соларпанк синтетичен

Особое внимание в соларпанке уделяется чувственному восприятию природы. Жанр стремится преодолеть неоднозначность отношений между природой и технологиями, построив симбиотическое и мультикультурное будущее для всех. Предлагаемая альтернатива становится ближе благодаря художественной рефлексии. В частности, идеи и образы соларпанка созвучны таким практикам, как переход на возобновляемые источники энергии, декарбонизация и децентрализация экономики, использование биодизайна и построение крепких биорегиональных сетей сообществ. 

Писатель-фантаст Эндрю Дана Хадсон описывает встреченных им соларпанков как тех, «кто не проводит много времени в интернете, [...] но людей, глубоко вовлеченных в технологии, улучшающие человеческие отношения с материальной реальностью: с пищей и водой, климатом и землей». Он продолжает: «Обычно они внимательны к малейшим деталям, обладают загадочной способностью распознавать растения и насекомых, чувством географии и чувством места, желанием вовлекать людей в коллективные проекты через прямые переговоры и самоорганизацию, а не просто пропаганду». Соларпанки, по его мнению, изучают пермакультурное движение3, экспериментируют с arduino4 и используют похожие технологии для защиты почв или разгона мощности солнечных батарей. Она также дают людям новые инструменты для понимания сообществ — такие как прогнозирование наводнений, — и привержены тактике прямого действия в диапазоне от партизанского садоводства до саботажа в духе «Банды гаечного ключа».

Соларпанк — это панк

Суффикс -панк передает оппозиционность, непрерывное сопротивление, начинающееся с инфраструктуры. Это грезы о разрушении мира, в котором живут авторы жанра.

Соларпанк выводит подход Do it yourself из замкнутой панк-среды (в которой он имел влияние как антикапиталистическая контркультурная практика, а позже закрепился в субкультурных сообществах) и посягает на масштабные эксперименты. Создание энергоэффективных и экологичных видов транспорта, модульных перемещаемых домов с солнечными панелями, автономных систем обеспечения едой и водой — вот в чем DIY соларпанка. 

Соларпанк часто описывают через сравнения с другими «панк»-жанрами, в частности, киберпанком. Киберпанк — плоть от плоти технических и социальных изменений, ведущих к чувству безысходности. Панк киберпространства — это одиночка, стремящийся к разрушению, а в идеале — получить за него деньги. Авторы киберпанка в научно-фантастических произведениях описывали корпорации как монстров, которых кто-то должен остановить. Корпорации контролируют все технологические коммуникации и стремятся получить патент на любую вещь, чтобы не дать другим ее использовать. Как так вышло, что подобная антиутопия больше не вызывает экзистенциальный ужас — кибертревожность, вторящую экотревожности? Это мир полного отчуждения, схожий с гримдарком5, воплощающий страхи людей эпохи позднего капитализма и полностью противоположный миру соларпанка. Киберпанк, рожденный как критическая реакция на развитие капитализма и технологий, лишился своего мрачного эффекта, когда стал поп-культурой. Это не упрек в сторону авторов, которые продолжают писать хорошие книги, снимать хорошие фильмы, делать хорошие игры. Но само настроение жанра сильно изменилось, потеряв привязку к внешнему миру. Здесь трудно избежать очевидного примера. Какой должна быть хорошая киберпанк-игра? Захватывающий сюжет, ставящий героя-одиночку с пушкой в руке против всего мира; ночной город, где каждая улица залита неоном; побольше хай-тек образов, от транспорта до полицейских кордонов. Все это, кроме, быть может, героя — эстетика. Эстетика здесь — скорее способ ухода от реальности, а не критика или попытка ее изменить. Так, современные произведения киберпанка не сильно влияют на стремление молодежи стать хакерами, а если и влияют, то от хакера-борца до стартапера — один шаг. Шаг, который не могли совершить герои киберпанк-романов, но который с удовольствием сделали Марк Цукерберг, Джефф Безос или Илон Маск. 

Сталкивая киберпанк и соларпанк, мы сталкиваем эстетику и действие.

Это открывает нам путь к особой спекулятивной прагматике, основанной на стратегии семантического и эстетического саботажа, пересборке утопического мышления. Утопия — это практика, которая признает настоящее за новым, не-уместным (если отталкиваться от этимологического значения «утопии»). Когда образ современности замкнут в повторении того же самого — эксплуатации людей, животных, материи и самого времени в кибернетических режимах анализа данных, — соларпанк призывает к практической перенастройке современности. Если в мире настоящего не может быть сказано или сделано ничего нового, нужно уничтожить этот мир и создать его заново.

Соларпанк, представленный галереями рендеров «экогородов будущего», не выродился исключительно в цифровую эстетику. Панк в соларпанке — это садовник или инженер, отказавшийся от капиталистической модели устройства своей жизни; создатель, который делает мир сегодня чуточку лучше, чем он был вчера, энтузиаст и экспериментатор различных ремесел. Это идея за фасадом красивого мира, где свежо, солнечно и в меру влажно. Идея, что мы можем отказаться от разобщенности и создать настоящее вместе, а не бояться судьбы, навязанной политиками, корпорациями и антиутопистами, поодиночке. Соларпанк — это критика безнадежности. И самое страшное, что может случиться с этим жанром — повторение судьбы киберпанка, оцепенение в красивых картинках.

Соларпанк — это утопический проект

Проекты экопоселений и back-to-the-land эстетики нью-эйджа — «осуществимые утопии», известные нам ранее, — предлагали весьма ограниченные способы построить идеальное общество. Тридцать лет назад они были полны эзотерики и базировались на идее общего блага, достигаемого даже авторитарными способами — через ограничение, изолированность сообществ и порой трайбализм. Соларпанк, напротив, опирается на возможность вообразить благо без единого идеала. Его инструментами становится пересборка мира, адаптируемость, симбиоз, — мета-анархизм. Сообщества идеального мира соларпанка разнообразны за счет горизонтальности отношений и отсутствия иерархий. Кроме того, автономность этих сообществ подразумевает не только политическую децентрализацию, но и деколонизацию, инклюзивность, внимание к практикам и технологиям коренных народов. Они стремятся извлечь из цивилизации, этически отвратительной истории человечества, — ценное, то, что нужно для построения нового мира (как то описано в зине Take What You Need and Compost the Rest).

Примером подобной децентрализации на основе экологических практик может послужить Западный Курдистан (Рожава). Этот кейс описан в книге «Make Rojava Green Again». Стивен Э. Хант, научный сотрудник Университета Западной Англии и исследователь «зеленого» романтизма, в своей рецензии утверждает: «Это наиболее многообещающее развитие [надежды] в наименее перспективных обстоятельствах». Несмотря на превалирующую роль ТЭЦ и природного газа в энергетическом обеспечении Рожавы, движение развивает ветроэнергетику и фотовольтаику, чтобы уменьшить потребление углеродной энергии, а также поощряет энергоэффективное строительство на основе природных материалов. В интернациональной коммуне самоорганизованные группы практикуют городское фермерство и агролесоводство на территориях нескончаемых войн. В этом северном регионе Сирии местные жители соединяют социальную экологию, экофеминизм и алавитские духовные практики. 

В противовес «бетонным джунглям», цифровизации тела и сознания, которые предлагает футурология трансгуманизма и киберпанка, проект солнечного будущего сонаправлен проектам луддитов и анархистов, противостоящим капитализму. Он предлагает невысокие жилищные кооперативы с садами на крышах, кооперативное распоряжение ресурсами и отсутствие территориальных границ. Соларпанк переосмысляет понятие прогресса через возвращение к технологиям докапиталистического периода и открывает эпоху изобретения новых, безвредных (устойчивых) технологических форм, не стремясь на них заработать. Питер Гелдерлоос представил эту утопичную идею воплощенной в эссе «Анархистское решение проблемы глобального потепления»: 

«Достойная жизнь стала новым социальным критерием, заменив погоню за прибылью, а переворот против различных инженеров социального планирования позволил каждому сформировать свои собственные критерии и определить для себя, как этого достичь. Люди вернули способность кормить и обеспечивать себя. Автономные общины доказали, что они являются лучшим решением для создания пищевой системы, которая лучше всего приспособлена к местным условиям и разнообразным изменениям, вызванных глобальным потеплением...»

Лица этой утопии — поколение молодых людей 17-25 лет, которое пережило кризисы 1998-го, 2008-го, 2014-го и пандемию COVID-19. Климатическая угроза — то, с чем оно уже столкнулось, и то, что служит основной причиной для незамедлительного перехода к революционной стратегии. Стратегия поколения соларпанка ведет к миру, в котором ценят возможность самовыражения для каждо_го и понимают свободу как высшую ценность. В ней не подразумевается того самого одного процента богачей, ответственных за мучения многих.

1 Под спекулятивной литературой (англ. speculative fiction) понимается разнообразная литература (в первую очередь фантастическая), исследующая общество при допущении некоторых изменений в его функционировании (спекуляции). Например, космической фантастике чаще всего присущ такой спекулятивный элемент, как сверхсветовые межзвездные путешествия. В отношении соларпанка наиболее важны утопические спекуляции, где представляется общество с несуществующим сегодня устройством, но возможное теоретически. 

2 Технопозитивизм — убежденность в позитивном влиянии технологий, часто сопровождается желанием развивать технологии. 

3 Пермакультура — система сельского хозяйства, при которой земледель_цы стремятся сохранить или воссоздать существующие экосистемы. Это достигается за счет продуманного дизайна и выращивания различных культур. В противовес традиционной агрокультуре, которая концентрируется только на одном растении, из-за чего ухудшается качество почв и со временем земледелие на участке становится все менее эффективным. 

4 Arduino — название одноплатных контроллеров, произведенных одноименной компанией. С помощью arduino техно-энтузиасты создают самые разные проекты, в том числе экологической направленности. 

5 Гримдарк — эстетическое воплощение ангста, аморальности и ультранасилия, нередко в сопровождении жестоких войн и атмосферы беспросветности, утраты какой-либо надежды. Встречается в темном фентези с мистическими или религиозными мотивами.