Этот текст опубликован до 24 февраля 2022 года.
Хакатоны можно сравнить со спринтами: предполагается, что за несколько дней представители разных профессий должны придумать рабочее решение для поставленной проблемы. Бегом при этом вполне можно наслаждаться, не имея конечной цели. Аналогичным образом, и хакатон как формат имеет ценность, выходящую за пределы результата и продукта. О том, в чем такая значимость может заключаться, размышляет автор сверхновой, исследователь интернета Дмитрий Муравьев.
Материал создан в поддержку проекта Гёте-Института Data CTRL Centre и хакатона «Дататанцы».
Из IT в гражданские хакеры: как хакатоны перекочевали в активизм
Термин «хакатон» пришел из IT-индустрии. Изначально так называли события, когда крупные компании — такие как Sun Microsystems, Facebook или Google — давали своим сотрудникам и внешним специалистам возможность собраться для совместной работы над задачами в ситуации, когда ставки не очень высоки и цена провала невелика.
Позже хакатоны стали проводить и в других сферах. Сегодня это могут быть государственные, активистские, журналистские или художественные события. Какими бы ни были темы и условия проведения события, главная идея хакатона всегда сохраняется: он дает возможность экспериментировать, создавая прототипы продуктов и решений под поставленные задачи.
Популяризации хакатонов способствовало движение «гражданских хакеров». По определению исследователя Эндрю Шрока, так называют людей разных профессий, которые используют технологии для решения различных социальных проблем. Движение «гражданских хакеров» или энтузиастов «гражданских технологий» начало формироваться в начале 2000-х годов с появлением таких организаций как mySociety (Великобритания, 2003 год) и Code for America (США, 2009). Эти институции финансировали гражданские проекты, которые стремились делать правительства прозрачными и подотчетными, а также решать социальные проблемы, например, делать видимым реальный масштаб домашнего насилия.
В качестве «инкубаторов» для таких гражданско-технологических инициатив формат хакатона работает удачно. Он позволяет на короткий срок (обычно, от одного до двух дней) собирать вместе людей с разными навыками для прототипирования решений социальных и политических проблем. Впрочем, формат хакатона не избежал и критики. В частности, его часто ругают за то, что он по умолчанию переводит социальные проблемы в технические. Будто бы новый сайт может волшебным образом решить все проблемы — мол, если ваше правительство не очень с вами в контакте, то попробуйте теперь через приложение, вдруг чего поменяется.
Такая проблема, действительно, характерна для проектов в области гражданских технологий. Но ее можно решить. Например, чтобы избежать излишнего внимания к технологической составляющей, можно обратиться к подробному изучению социальных контекстов, групп и проблем, которые адресует проект, вовлекать пользователей в соучаствующее проектирование. Последнее предполагает погружение в жизненные контексты целевой аудитории, привлечение пользователей к разработке на всех стадиях проекта и внимательное отношение к нуждам людей. Это непростая, но необходимая работа.
Скептики также говорят, что множество проектов не получают дальнейшей проработки и превращаются в охапку заброшенных или наполовину реализованных идей. Однако в такой логике смысл хакатона сводится к созданию конечного результата и производству продукта. Многие идеи, рожденные на хакатоне, и правда не приводят к готовому продукту. Но фокусируясь только на этом факте, мы игнорируем ценность альтернативных смыслов, сопряженных с хакатоном как форматом.
Смыслы хакатона вне идеи о продуктивности
Далее я хочу предложить три смысла, каждый из которых выходит за рамки понимания хакатона как события, завязанного на продуктивности и производстве готовых решений.
Хакатон может быть пространством, где формируются сообщества вокруг общих проблем. Хотя люди из разных секторов и профессиональных сообществ собираются вместе лишь на короткий срок, участники могут поддерживать контакт между собой и после события.
Хакатон можно понимать как событие, образующее разветвленные и распределенные связи между людьми. Эти контакты будут основаны на общности интересов, ценностей и практик участников хакатонов. Тем самым мы умножаем то, что социальные исследователи называют «социальным капиталом» — то есть набором социальных отношений, которые есть у человека.
Представление о необходимом и готовом решении основано на предположении, что речь идет о небольшом временном горизонте. Но если во время хакатона и даже через некоторый промежуток после его окончания команда не смогла финализировать свою работу, это отнюдь не означает, что воздействие хакатона на этом заканчивается.
Часто хакатоны обладают отложенным эффектом. К примеру, иногда идеи, появившиеся на хакатоне, находят свое развитие значительно позже и уже в новом качестве. Хакатоны уместнее понимать как события, временной горизонт эффекта которых выходит далеко за пределы одного или двух дней.
Сам факт ожидания продукта по результатам хакатона предполагает, что проблемы уже сформулированы, и участникам остается лишь найти подходящие решения. Организаторы нередко вшивают эту идею в саму структуру мероприятия, предлагая ограниченный набор задач, которые участники должны технически реализовать. Однако такой подход блокирует воображение — хакатон мог бы включать в себя практики по (пере)придумыванию того, как устроена эта проблема. Ведь чтобы представители гражданского общества смогли определить сущность проблем, необходимы коллективные и распределенные усилия и время.
Один из кейсов, иллюстрирующих этот тезис, приводят исследовательницы Беки Казански и Стефания Милан. Они изучали, как европейские активисты реагируют на проблемы, связанные с цифровой безопасностью, интернетом вещей и распознаванием лиц. Среди рассматриваемых ими объектов — арт-проект CV Dazzle, проблематизирующий распознавание лиц. Предлагаемый арт-активистами камуфляж, конечно, не может быть долгосрочным решением, помогающим отстаивать свои гражданские права. Однако подобные проекты ценны как опыт упражнений по коллективному воображению.
Для Казански и Милан проект CV Dazzle — пример «спекулятивной фазы» работы с технологическими вызовами. Это период, когда представителям гражданского общества необходимо осмыслить саму сущность проблемы, ее причины, последствия и границы. На этой стадии сложно говорить о рабочих решениях, поскольку язык для разговора о проблеме еще не до конца сформирован. Спекулятивная фаза так же значима в работе с социальными проблемами, как и другие.
Теперь мы можем смотреть на хакатоны как на способ построения сообщества, событие с отдаленным временным горизонтом, пространство для работы с воображением и эксперимента. Наконец, деятельность гражданских хакеров и хакатоны важны в условиях апатии к электоральной политике, поскольку они стимулируют появление новых форм сопротивления и осмысления происходящего. Исследовательница Ксения Ермошина, долгое время изучающая деятельность гражданских хакеров в России, точно сформулировала эту идею.
По словам Ермошиной, гражданские хакеры отказываются от традиционных форм протеста, таких как митинги, забастовки и кампании по сбору петиций (которые они считают неэффективными), пытаясь вместо этого изобретать, экспериментировать и возиться с новыми инструментами — сборками программного кода и закона — которые способны побороть политическую апатию и улучшить повседневную жизнь российских граждан.
В истории гражданских технологий полно не до конца реализованных или заброшенных идей, и здесь не может быть лучшей иллюстрации, чем проект «Кладбище проектов в гражданских технологиях». Это сайт, где собраны инструменты и инициативы, которые больше не поддерживаются или изначально не привлекли внимание граждан. Коллекция постоянно пополняется. С одной стороны, Кладбище может спровоцировать на не самые оптимистичные мысли по поводу будущего гражданско-технологических проектов. С другой стороны, эта коллекция позволяет посмотреть на историю и на актуальную практику не как на движение к неумолимой победе без каких-либо преград, но и увидеть те руины, на фоне которых разворачивается настоящее.
Чтобы разглядеть место современных гражданско-технологических практик среди таких руин, необходимо перестать оценивать хакатоны исключительно по продуктам, получившимся в итоге. Здесь будет кстати провести аналогию с процессом, который итальянский философ Джорджо Агамбен называл «активной бездеятельностью»:
«Нужно обез-деяться (dés-oeuvrer) в активном смысле этого понятия — мне очень нравится французское слово. Это занятие состоит в том, чтобы сделать бездействующей (inopérantes) всю общественную деятельность (oeuvres sociales) в экономике, в праве, в религии ради открытия для них других использований».
В этом же смысле, если мы поставим производство решений на паузу, это поможет нам переоткрыть альтернативные смыслы хакатонов и поднимаемых на них проблемах, которые ранее были лишь фоном. Такой «результат» не менее полезен.
